Онейросфера в русской прозе писателей первой волны эмиграции (на примере сопоставления отрывков романа Г. Газданова «Призрак Александра Вольфа» и романа И. Бунина «Жизнь Арсеньева»)

Массовым явлением, характерным для XX в., стала эмиграция по социальным, политическим и религиозным причинам. Именно тогда масштабный характер принимает «литература изгнания» или «литература эмиграции»[1]. Внимание писателей – эмигрантов было акцентировано на постижение духовной жизни человека посредством художественного слова.

Большинство писателей того времени, которые были высланы из страны или же эмигрировали, создавали за рубежом «вторую литературную Россию». Так, выделялись группа «старшего поколения», представители которой стремились «удержать то действительно ценное, что одухотворяло прошлое». К старшему поколению писателей относят: Ив. Бунина, А. Ремизова, Ив. Шмелева, А. Куприна, З. Гиппиус, М. Осоргина. Их литература представлена преимущественно прозой. Так же литературоведами принято выделять младшее поколение писателей в эмиграции, придерживающееся иной позиции, развивающихся в иной духовной и социальной среде, отказавшееся от восстановления безнадежно утраченного. К ним можем относить В. Набокова, М. Алданов, Г. Газданова, Б. Поплавский, Н. Берберова, А. Штейгер, И. Кнорринг, Д. Кнут, Л. Червинская, И. Одоевцева, Ю. Мандельштам, И. Голенищев-Кутузов и других. Утратив близких, родину, всякую опору и поддержку, взамен писатели - эмигранты из России получили возможность творить свободно. В 1930 И. Бунин писал: «Упадка за последнее десятилетие, на мой взгляд, не произошло. Из видных писателей, как зарубежных, так и «советских», ни один, кажется, не утратил своего таланта, напротив, почти все окрепли, выросли. А, кроме того, здесь, за рубежом, появилось и несколько новых талантов, бесспорных по своим художественным качествам и весьма интересных в смысле влияния на них современности» [3].

В целом, произведения писателей первой волны эмиграции становятся воплощением духа эпохи, обладают бесспорным литературным и культурным значением, образуя единое целое литературы русского зарубежья. Марк Раев (историограф, исследующий феномен русского зарубежья) писал о том, что все эмигранты первой волны «воспринимали себя как представителей единого общества, а русское зарубежье - как свою страну». Тематические рамки могут быть обозначены размышлениями русской интеллигенции о революции и Гражданской войне, об исторических судьбах России, культуре и собственном русском прошлом, непосредственно об эмигрантской жизни, неразрывно связанной со «сферой психики» сознания «человека своего столетия». В связи с чем применение такого художественного приема как психологический анализ в романах писателей того времени необходимо для воссоздания духовного мира человека. Литературные сновидения являются способом воссоздания бредово-онейрической реальности персонажа. Интерес к онейросфере можно проследить в литературном наследии как в творчестве представителем старшего поколения писателей – эмигрантов, так и младшего.

Само понятие «онейросферы»[2] (в переводе с греческого «сновидение») трактуется как сфера снов. При этом сновидения принято рассматривать не как поток последовательных явлений, а как модель для построения всякой другой реальности в художественном тексте, обладающей спецификой, сюжетообразующей  и психологической функциями, связанной с философскими и эстетическими взглядами художников, воплощающимися на уровне произведений.

С целью выявление соотнесенности художественного целого и онейросферы, представленной в произведениях писателей первой волны эмиграции, ее роли в творческом сознании писателя обратимся к анализу фрагментов, раскрывающих характер героя посредством описания его сновидений. Сны как форма отражения действительности присутствуют в романе «Жизнь Арсеньева» Ивана Бунина и «Призрак Александра Вольфа» Гайто Газданова. Следует отметить, что данные произведения и их авторы выбраны отнюдь не случайно. Георгий Адамович отмечал значение творчества И.Бунина в отношении Г. Газданова. В своих критических статьях отмечал следующее: «Газданов все время прерывает свой рассказ  замечаниями  в  сторону, наблюдениями, соображениями, стремится в самых  обыкновенных вещах увидеть то, что в них с первого взгляда не видно. Как бунинский Арсеньев, он пренебрегает фабулой и внешним действием и рассказывает только о своей жизни, не стараясь никакими искусственными приемами вызвать интерес читателя и считая, что жизнь интереснее всякого вымысла».

В прозе И.Бунина сознание человека и окружающая его действительность существуют в противоречивом единстве. Герои произведений И.Бунина периода эмиграции зачастую изображаются «вынутыми» из повседневной жизни, оказываются вне событий, и интерпретировать их поступки становится возможным лишь благодаря приемам создания психологических портретов персонажей, раскрывающих «диалектику души» каждого из них. Значительным этапом в развитии психологизма И.Бунина стало написание «главного произведения всей его жизни» романа «Жизнь Арсеньева», в котором нашла отражение история жизни человека от истоков дней до взрослого состояния. В романе явно прослеживается художественный «поток сознания», истоки которого находим у Л.Толстого, М.Пруста. Роман сложен, отличается многоплановостью. 5 его частей представляют собой 5 этапов, 5 вех духовного созревания Алексея Арсеньева, от чьего лица ведется повествование. Работа над романом была завершена во Франции в 1930 году (выпуск отдельной книгой в «Современных записках»). В процессе написания финала произведения (пятой книги) И.Бунин по двенадцать часов не покидал свое рабочее место, стал походить на затворника. Современники отмечали: «Он так погружён сейчас в восстановление своей юности, что глаза его не видят нас и он часто отвечает на вопросы одним только механическим внешним существом». Стоит отметить, что в 1933 году И. Бунину - первому из русских литераторов - была присуждена Нобелевская премия, что многие исследователи творчества писателя связывают с романом «Жизнь Арсеньева» [2].

Использование художественный приема сновидения в своих произведениях стоит отметить у группы писателей – эмигрантов младшего «незамеченного поколения» (термин писателя, литературного критика В.Варшавского), ярким представителем которой является Гайто Газданов. Роман «Призрак Александра Вольфа» занимает особое место в творчестве писателя. С точки зрения хронологии роман является срединным в центре творчества писателя, разделяет два периода в жизни автора – довоенный и послевоенный, но главное, является переходом от одной модели повествования, мировоззрения к другой. Гайто Газданов начал писать роман в годы  Второй  мировой  войны  и  закончил первую редакцию в мае 1944 г., но до конца не  был  удовлетворен  готовым материалом и  в октябре 1946 г. Завершил уже вторую редакцию.  Окончательный  вариант  романа увидел свет в начале 1947 г. и был отдан в редакцию «Новый журнал». «Призрак Александра Вольфа» отличается от более ранних произведений тем что,  он открывается читателю постепенно и понемногу, прошлое героев окутано тайной, что позволяет держать читателя в постоянном напряжении. О герое – рассказчике нам известны лишь эпизод убийства и факты, приведенные им самим, при беседе с  Еленой Николаевной.

Бесспорно, романы («Призрак Александра Вольфа» и «Жизнь Арсеньева») перекликаются между собой во многом. Оба романа исследователи считают частично автобиографичными. Несмотря на это, в «Призраке Александра Вольфа» Г. Газданов предпринимает явную попытку избавиться от  автобиографической темы в своем творчестве. Несомненно, накопленный жизненный опыт автора не является единственным источником сюжета его произведения. В свою очередь «Жизнь Арсеньева» И.Бунин преподносит как «автобиографию вымышленного героя». В романе реализуется потребность автора в выражении себя на земле. Нельзя не отметить двуплановость книги. Присутствие автора не так очевидна, но в тоже время ясна точка зрения на происходящее.  Множество споров вызывает и определение жанра романов И.Бунина и Г. Газданова. Большинство литературоведов сходят во мнении, что «Жизнь Арсеньева» - это художественная биографии, хотя более верной будет точка зрения о синтезе жанров. Это и художественная биография, и мемуары, и исповедальная книга, и лирика – философская проза. Ю.Мальцев отмечал то, что И. Буниным был создан «феноменологический роман». Произведение развивает учение о пути развития сознания человека, саморазвитии духа. Литературные критики неоднократно  обращали внимание на жанровое своеобразие романа «Призрак Александра Вольфа». «Призрак Александра Вольфа» причисляли к полицейским, авантюрным, психологическим, светским романом (Глеб Струве), мелодрамой, детективом, триллером (В. Е. Цымбал), притчей (А. Г. Черчесов). На ряду с этим отмечается близость романа к жанру философского романа (Диенеш).Таким образом, очевидна близость творения Г. Газданова к экзистенциализму в лице одного из его представителей - А. Камю. Также романы объединяет общий принцип построения текста «потока сознания» [5] - принцип нелинейности, что позволяет создать многоуровневую структуру смыслов. В «Призраке Александра Вольфа» воспоминания теряют свою непроизвольность и спонтанность, на смену им приходят переживания, размышления над совершенными поступками, и герой сам отмечает нелинейность своего повествования: «Ты меня извинишь, если в моем рассказе не будет строгой хронологической последовательности». В свою очередь, в «Жизни Арсеньева» герой возвращается в детство и юность, затем происходит неминуемые скачок в сегодняшний день. Подобная повествовательная техника помогает авторам изобразить человеческую психику изолировано от окружающего его социального бытия, зафиксировать мысли, бессознательные порывы, чувства героя. Наконец, романы роднит тема художественного дара. В «Призраке Александра Вольфа» рассказчика отягощает то, что «вместо того, чтобы посвятить свое время литературному труду, к которому я чувствовал склонность, но который требовал значительной затраты времени и бескорыстного усилия, я занимался журнальной работой, очень нерегулярной и отличавшейся утомительным разнообразием». Обращаясь к биографии автора очевидна параллель с его персонажем – не в самые лучшие дни его существования в Париже Г. Газданову приходилось подрабатывать таксистом, журналистом на радио «Свобода». Герой романа Вознесенский завидует таланту  героя: «Вот вам счастье, а мне Бог не дал» []. В «Жизни Арсеньева» замечаем запечатление моментов, когда герой «просыпается художником», в образе Арсеньева И.Бунин стремится запечатлеть истоки «поэзии души и жизни». Описание мира происходит через божественные посылы: «Почему с детства тянет человека даль, ширь, глубина, высота, неизвестное, опасное, то, где можно размахнуться жизнью, даже потерять ее за что-нибудь или за кого-нибудь? Разве это было бы возможно, будь нашей долей только то, что есть, «что Бог дал» [5], — только земля, только одна эта жизнь? Бог, очевидно, дал нам намного больше». Процесс творчества на бытовом фоне приводит к мыслям о заброшенности, одиночестве героя. Особое внимание в сопоставлении романов следует уделить вопросу о сновидениях, использующихся в качестве литературного приема. Онейросфера (сфера сновидений) в таком случае служит для осмысления двойственной человеческой природы, необходима в качестве мотивировки поступков персонажей, участвуя в создании ирреального плана повествования.

В романе «Призрак Александра Вольфа» в подсознании героя – рассказчика зациклировано воспоминание об убийстве им незнакомца, что вызывает чувство вины и сожаления о содеянном так давно. «Призрак» преследует его, о чем говорят его внутренние монологи, полубредовые состояния: «я  опять  с  необыкновенной ясностью увидел эту дорогу и лес, это было здесь, в моей комнате,  дойдя  до меня через побежденное пространство, отделявшее  меня  в  данный  момент  от далекого юга России. Мне было искренне жаль  Вольфа.  «Тот  мир,  который  я потерял, не знаю почему». Влияние философии Вольфа сказалось не только на Елене Николаевне, но и на самом герое. Переосмысление вопроса – «убийца – жертва» происходит вечером после недолгого разговора с «призраком». «В этих нескольких секундах насильственного прекращения чьей-то жизни заключалась идея невероятного, почти нечеловеческого могущества. Над  каждым  человеком,  над  каждой  жизнью  висит настоящая угроза смерти во всем ее бесконечном разнообразии: катастрофа, крушение поезда, землетрясение, буря, война, болезнь,  несчастный случай - какие-то  проявления слепой и беспощадной силы, особенность   которых заключается в том, что мы никогда не можем заранее определить минуты, когда это произойдет, этот мгновенный перерыв в истории мира» [4]. Подсознание героя откликается давно забытым образом учительницы и ее несправедливой смерти: «я вынул папиросу и зажег спичку, которая вспыхнула и моментально погасла, оставив после себя запах недогоревшего фосфора. И тогда я ясно увидел перед собой густые деревья сада в медном свете луны и седые волосы моего учителя гимназии, который сидел рядом со мной на изогнутой деревянной скамье». Из полубредового состояния помогает выйти звонок Елены Николаевны. Жизнь героя романа  и Александра Вольфа происходит в моменты остановки времени, тогда же решается главный вопрос : сон это или видение, призрак или забвение. Таким образом, наличие приведенных воспоминаний у героя романа Г. Газданова необходимо для более глубокого проникновения в его характер, осознания и восстановления мотивов поведения во внешнем мире, демонстрации читателю глубинных основ характера.

Творчество И.Бунина в период эмиграции отличается глубоким художественным психологизмом, использующимся для воссоздания духовного мира человека, феноменальной наблюдательностью. Описание сновидения, изображение сна в романах писателя необходимы для более полной психологической характеристики героя, изложения взглядов на окружающую действительность самого автора. Особую роль включения элементов сновидения в повествование романа «Жизнь Арсеньева» стоит отметить в финале произведения. Развитие в Арсеньеве художника показана через любовь к Лике. Именно в финале герой подходит к пониманию не просто чувств, а божественной любви, которая является единственной формой существования человека. «Недавно я видел ее во сне - единственный раз за всю свою долгую жизнь без нее. Ей было столько же лет, как тогда, в пору нашей общей жизни и общей молодости, но в лице ее уже была прелесть увядшей красоты. Она была худа, на ней было что-то похожее на траур.

Я видел ее смутно, но с такой силой любви, радости, с такой телесной и душевной близостью, которой не испытывал ни к кому никогда» [7]. Этот сон представляет собой особенное художественное целое, олицетворяет собой итог не только романа, но и судьбы героя. Уход возлюбленной становится для Арсеньева знаковым, так как открывает герою новые смыслы, недоступные для него в повседневной, земной жизни. Арсеньев подвластен острой жажде души познать грань мироздания, наслаждению, упоению «прелести увядающей красоты». Подобный мотив прослеживается в творчестве А.С.Пушкина (например, в стихотворении «Осень»), Ф.И. Тютчева (например, в стихотворении «О, вещая душа моя»), И.Бунина, восходит к древнему акту творения через смерть, возникновения дара ясновидения, прозрения под воздействием переживания состояния смерти. Использование подобного мотива в пятой книге романа говорит о потребности творца в соприкосновении со сферой ирреального, запредельного, что дает ему поэтическое озарение, дар пророка. Дух Лики в пространстве сновидения помогает герою в процессе познания бытия. Благодаря любви к ней читатель наблюдает духовный рост героя, поиск нового смысла, повлекшее за собой духовное озарение. Вполне вероятно, что на траурный образ Лики накладываются воспоминания о матери героя строгой, спокойной, полной печали. Лика сочетает в себе черты некоего абсолюта, духовности, женственности, мудрости, чистоты. Стоит отметить, что даже во сне Арсеньев испытывает чувство пронзительной близости со своей возлюбленной, как телесной, так и душевной, что свидетельствует о переходе чувств героя к любви иного толка, а именно божественной, продолжая мысль о выражении идеи пути по воле Бога. Значимость личности Лики в жизни Арсеньева не уменьшается с ее смертью, как раз наоборот усиливается, достигая высшей степени в финальном сне героя. Таким образом, весь долгий жизненный путь героя представлен читателю как путь, стремление к мистическому, таинственному, путь в глубину собственного «я». Сон становится закономерным и логичным итогом духовной составляющей жизни Арсеньева, пониманием недоступных в земной жизни истин, «воскрешение возлюбленной» в пространстве поэтической памяти творца.
Использование художественный приема сновидения в своих произведениях распространено среди писателей первой волны эмиграции. По словам Д.Нечаенко, «… идея иллюзорности бытия, философема «сновиденности» жизни … витала, можно сказать, в самом воздухе русской культуры» [6]. В романах «Жизнь Арсеньева» и «Призрак Александра Вольфа» онейросфера как  элемент художественного мира тесно связана с образом иного бытия, с которым соприкасается душа человека. Авторами вышеуказанных романов сновидения использовались для создания иррационального фона действий в сюжете произведения, для пояснения мотивации поступков героев, для определения их эмоционального состояния. В романе «Жизнь Арсеньева» И.Бунина отражен процесс символизации в ходе включения в повествование литературных сноведений, бредовых состояний, что нельзя отметить в рассмотренных эпизодах романа «Призрак Александра Вольфа» Г.Газданова. В художественном мире Г.Газданова сон рассматривается как некое промежуточное пространство, соединяющее признаки мира феноменального и мира познаваемого. Оба романа заслуженно занимают особое место в литературном наследии писателей – эмигрантов, потому как распахивают мир за границы человеческого существования.  

Источники информации: