Оформление зала: На стенах рисунки, плакаты учащихся с изображением цветов и птиц в стиле художников-авангардистов начала ХХ века. На двери вывеска-эмблема арт-кафе «Бродячая собака».
Столики, за которые сядут поэты, стоят у «расписанной» стены. Их отделяет от остальных столиков (для гостей) небольшое пустое пространство. Эта площадка и есть сцена, куда выходят актеры, поэты, музыканты для импровизированного выступления. На столах стоят чашки и бокалы, горят свечи.
Слева от сцены, у окна – пианино, за ним сидит тапер. Звучат мелодии городских романсов, песен Антона Духовского.
Ведущий (Б. Пронин): Добрый вечер, дамы и господа! Я и мои помощницы рады видеть вас в нашем литературном подвале «Бродячей собаки». Проходите и занимайте свободные места, располагайтесь поудобнее, заказывайте себе горячие напитки. У нас сегодня в меню лучшие сорта цейлонского чая, ароматный кофе от господина А.Коркунова и свежайшие булочки от Елисеева.
Вижу, что в нашем кафе собрались истинные ценители поэзии и музыки, ибо у нас нет ни карт, ни программы – мы не кабаре и не клуб, мы художественное общество интимного театра. Да, да, господа, именно интимного! У нас вы можете отдохнуть, развлечься, встретиться со старыми приятелями, с коллегами по перу, а также вступить в серьезный профессиональный диспут.
Свет в зале приглушается. Пронин застывает в последней позе. Звучит голос за сценой под стук манометра:
Борис Константинович Пронин, для близких друзей и завсегдатаев подвала просто Борис. Будучи энтузиастом объединения людей искусства, которое он сам беззаветно любил, Пронин горячо взялся за поиски помещения для артистического кафе и подготовку его к открытию под Новый 1912 год. Название кафе-подвала в дома Дашкова на Михайловской площади,5 Пронин связывал с бездомностью актеров в период гастролей. Под сводами артистического подвала проходили концерты музыкантов и актеров по заранее тщательно подготовленной программе (на самые разные темы), даже устраивались целые спектакли. Но чаще в свободной обстановке выступления возникали и проходили экспромтом.
Свет в зале.
Пронин: Сегодня у нас в гостях господа поэты-акмеисты. Приветствуйте, пожалуйста, - царица нашего подвала, несравненная, величавая Анна Андреевна АХМАТОВА и наш великий синдик ГУ – Николай Степанович Гумилев. Кстати, вы не забыли расписаться в Свиной книге? Пожалуйста, уж будьте добры, автограф на память о сегодняшнем вечере. (Подает книгу на стол). Эта книга – моя гордость, в ней автографы величайших людей искусства нашей эпохи.
В компании акмеистов сегодня – две милые, обаятельные сердцеедки – Ольга Афанасьевна Глебова-Судейкина, Олечка (целует ручку), танцовщица и актриса, одна из редчайших русских актрис, умеющая читать стихи, а также блистательная Мария Людвиговна Моравская. Рад, очень рад, что вы сегодня с нами. Я думаю, что в компании этих мужчин вам не придется скучать. Разрешите представить - веселый и жутко талантливый человек-поэт Осип Эмильевич Мандельштам и композитор и поэт, кстати, автор нашего «собачьего» гимна – Михаил Александрович Кузмин. Прошу любить и жаловать. Книга, книга, Свиная книга – не забывайте писать нам Свое о себе или о нас.
К сожалению, эти столики пока пустуют, но я надеюсь, что в скором времени здесь появятся наши гости-москвичи, господа футуристы, которые в нашем городе находятся по случаю устроительства художественной выставки «Союза молодежи». (Раздается какой-то грохот, а затем приближающиеся звонкие голоса). А вот и они.
Через весь зал с лестницей-стремянкой проходят молодые люди в ярких блузах, жилетах, с разрисованными лицами. Они скандируют:
Каждый молод, молод, молод,
В жьивоте – чертовский голод.
Так идите же за мной,
За моей спиной!
Я бросаю гордый клич –
Этот краткий спич.
Будем лопать камни, травы,
Сладость, горечь и отравы!
Будем лопать пустоту, глубину и высоту!
Птиц, зверей, чудовищ, рыб,
Ветер, глины, соль и зыбь!
Каждый молод, молод, молод,
В жьивоте – чертовский голод.
Все, что встретим на пути,
Может в пищу нам идти!
Пронин: Как добрались, господа будетляне? Вижу-слышу, что проголодались. Прошу вас занимайте места за столиками, накормим-напоим. Только позвольте сначала представить вас почтенной нашей публике. С кого начнем? Давид Бурлюк сегодня возглавляет московскую делегацию поэтов. Профессиональный художник, поэт-экспериментатор, глава самой деятельной и активной организации футуристов «Гилея», выпустившей год назад сборник стихов и рисунков под названием «Садок судей». Ваш автограф на память (подает ему Свиную книгу). Рядом с неукротимым Давидом – молодой энтузиаст футуристического движения в искусстве – Владимир Маяковский, также поэт и живописец. А это Велимир Хлебников, поэт для поэтов, гениальный словотворец.
Бурлюк: Господин …как вас там? Господин директор, хватит уж этих представлений, пустых слов. Поэт должон сам о себе заявлять громогласным стихом. Лучше скажите, что у вас сегодня в поэтическом меню, как будем время коротать?
Пронин: Если вы имеете в виду программу нашего Вечера лирики, то ее как таковой нет. Но мы сейчас выберем общую тему поэтического разговора и начнем импровизировать. Вы не против?
Маяковский: Конечно, против! Предлагаю вместо бесполезных разговоров послушать наш доклад на тему «Место футуризма в истории языка»
Пронин: Доклад, это, конечно, замечательно, и вам самому решать, что тут читать – стихи или прозу. Но все же позвольте задать единое направление течению нашего «собачьего заседания». Раз уж мы заявили о Вечере лирики, то поэзия и музыка должны преобладать. Предлагаю на сегодня тему … (В это время входит молодая пара.) Ба! Какие люди! Представляю вам, дорогие гости «Собаки» наших знаменитых «сатириконовцев» - Саша Гликберг (в литературе – Саша Черный) и Надежда Тэффи. Прошу вас, дорогие друзья, проходите, садитесь.
И все же, что делать с темой? (В это время входит Игорь Северянин со своим спутником, громко заканчивая фразу, начатую за дверью:«…Петербург, непременно Петербург!»)
Пронин (обрадовано): Спасибо, господин Северянин! Кто не знает этого щеголя, этого умницу? Наш, петербургский Король поэтов, эгофутурист Игорь-Северянин. А рядом с ним…(Северянин продолжает: «…начинающий актер, поэт, композитор – Александр Вертинский!»)
Спасибо, господа, за то, что подсказали нам невзначай тему Вечера Лирики – «Петербург, непременно Петербург!» Действительно, о нашей столице можно говорить, петь, танцевать сколько угодно и кому угодно. Думаю, что интересно будет услышать и мнение наших гостей о городе Петра. Сейчас мои помощницы пройдут со шляпой, куда все опустят по небольшому фанту и мы начнем. А пока, господа, предлагаю спеть наш гимн:
Во дворе второй подвал,
В нем приют собачий.
Всякий, кто сюда попал, -
Просто пес бродячий,
Но в том гордость, но в том честь,
Чтобы в тот подвал залезть!
Гав! Гав! Гав!
Начинается игра в фанты. Пронин предлагает «гостям» вынимать фанты и давать задания.
1. Этому фанту - рассказать о самом характерном, о самом петербургском явлении – Мария Моравская «Белая ночь».
2. Этот фант должен изобразить зимний Петербург – Михаил Кузьмин «Зимнее солнце». В конце чтения реплика Маяковского: «Приятно декабрьским вечером пить кузминской речи ром…»
3. Этому фанту рассказать какую-нибудь трагическую петербургскую историю. Фант передается исполнительнице романсов Анастасии Ведринской - «Глядя на луч пурпурного заката…»
4. Пусть этот фант расскажет нам о Неве и об островах… - Николай Гумилев «Ледоход». С импровизацией на эту же тему выходит Игорь Северянин – «На островах».
2. Этот фант должен изобразить зимний Петербург – Михаил Кузьмин «Зимнее солнце». В конце чтения реплика Маяковского: «Приятно декабрьским вечером пить кузминской речи ром…»
3. Этому фанту рассказать какую-нибудь трагическую петербургскую историю. Фант передается исполнительнице романсов Анастасии Ведринской - «Глядя на луч пурпурного заката…»
4. Пусть этот фант расскажет нам о Неве и об островах… - Николай Гумилев «Ледоход». С импровизацией на эту же тему выходит Игорь Северянин – «На островах».
Выступления поэтов и музыкантов неожиданно прерываются. На сцену, точнее на свою стремянку, взбирается ДАВИД БУРЛЮК:
Товарищи и граждане! Предлагаю прекратить это рисование киселем и молоком! Стихи, построенные на па-па-па, пи-пи-пи, ти-ти-ти, не могут нравиться здоровому, молодому организму, такой духовной пищей можно лишь расстроить желудок. Завядшие рифмы и мертвые размеры должны уступить место новым органическим формам, как неизбежно вытекающим из суммы новых идей, запросов и чувств. С этой точки зрения не выдерживают критики выступавшие здесь «поэтики» и «поэтушки», которые корнями ушли в старый мир и не принимают (а может, и не понимают!) того нового, что несет с собой наша эпоха. Давайте прямо здесь и сейчас займемся «чисткой» поэтов. «Чиститься» будут поэты, поэтессы и поэтессенки с фамилиями на буквы А, Б, В, Г, Д, Е, Ж, З, И, К. Задача эта очень серьезная. Творчеству каждого поэта важно дать общественную оценку, определить место его в современности. Давно пора сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого и прочих и прочих с Парохода Современности.
Голос из зала: Долой выскочек! Да здравствует Пушкин!
БУРЛЮК (словно не слышит): Объявляю начало «чистки»! Слово предоставляется Маяковскому.
В зале аплодисменты, свист, попытки протестовать.
Маяковский (выходит на сцену и властным жестом усмиряет зал): Первой в ряду поэтов оказалась АХМАТОВА. Давайте, Ахматкина, на сцену, покажите нам, на что вы, зовущие себя акмеистами, способны.
Ахматова: Если позволите, господа футуристы, я продолжу тему города.
Маяковский: Да, это уж как вам будет угодно, хоть о городе, а хоть и об огороде.
Ахматова (кутаясь в шаль, низким певучим голосом читает): «Стихи о Петербурге».
Маяковский (перекрывая гром аплодисментов, громко комментирует): Обратите внимание на ритмическое сродство этого стихотворения с популярной песенкой о капусте: «Во саду ли, в огороде выросла капуста…» Кто за то, чтобы…запретить размазывать всякую слезоточивую муть…навсегда!
Голоса из зала: Причем здесь капуста! Да как вы смеете! Запретить!
Маяковский: Есть предложение послушать действительно современные стихи, чтобы стереть эту сентиментальную оскомину. Товарищ Давид, прочитайте нам что-нибудь стоящее.
Бурлюк: Алексей Елисеевич Крученых. Стихотворение написано на языке собственного изобретения:
ГО ОСНЕГ КАЙЯ
МР БАТУЛЬБА
СИНУ АЕ КСЕЛ
ВЕР ТУМ НАХ
ГИЗ
В зале негодование, крики: «Долой!», «Возмутительно!» «Это же полный абсурд!», «Мы с товарищем ничего не поняли».
МАЯКОВСКИЙ: Надо иметь умных товарищей. В этом пятистишии больше русского, если хотите знать, чем во всей поэзии Пушкина. Это вам не томная тянучка, а грозная баячь. Это новая поэзия, поэзия будущего. С нами сегодня великий мастер стиха, поэт-будетлянин – Велимир Хлебников. Он конструктор нового языка. Послушайте!
Хлебников (вытаскивая бумаги, читает по ним):
Сегодня снова я пойду
Туда – на жизнь, на торг, на рынок,
И войско песен поведу
С прибоем рынка в поединок.
В зале аплодисменты, возгласы одобрения. Хлебников, смущаясь, ищет другую бумагу, не находит и сбивчиво читает по памяти:
Бобэоби пелись губы,
Воэоми пились взоры
Пиээо пелись брови,
Лиэээй пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило Лицо.
Вновь в зале шум негодования: «До каких пор над нами будут издеваться!», «Футуристы оккупировали наш подвал!», «Протестуем!», «Почему прервали фанты!», «Петербург! Петербург! Петербург!»
Маяковский: Да будет вам! Есть и у меня… «Кое-что про Петербург» (читает стихи)
Голос из зала: Ваши стихи не волнуют, не греют и не заражают.
Маяковский: Мои стихи не море, не печка и не чума.В знак протеста мы покидаем ваше сборище «фармацевтов»!
Бурлюк: Ваша Собака, господин директор, беззубая, паршивая легавая…
Пронин: Прошу вас успокойтесь, не надо скандалов! Анастасия Ивановна, выручайте, остудите пыл наших гостей, спойте нам романс.
Звучит романс на стихи А.Блока «Не уходи, побудь со мною» в исполнении Анастасии Ведринской.
Пронин: Господа давайте продолжим наши фанты.
1. Этому фанту рассказать историю… с неожиданным финалом. Надежда Александровна ТЭФФИ «Бедный Азра».
2. Этому фанту представить театральный Петербург. Фант передается Ольге Афанасьевне Глебовой-Судейкиной (балетная миниатюра на музыку Стравинского).
3. Этому фанту достается слово ПОРТ, Петербург – портовый город. Игорь-Северянин просит свое стихотворение «Когда придет корабль» спеть Александра Вертинского, который проездом в Петербурге.
4. Этому фанту описать петербургские здания, любой архитектурный ансамбль города. Осип Эмильевич Мандельштам «Петербургские строфы».
5. Этому фанту дает задание сам Пронин – рассказать о петербургских кафе, ресторанах. Саша Черный «Европеец».
2. Этому фанту представить театральный Петербург. Фант передается Ольге Афанасьевне Глебовой-Судейкиной (балетная миниатюра на музыку Стравинского).
3. Этому фанту достается слово ПОРТ, Петербург – портовый город. Игорь-Северянин просит свое стихотворение «Когда придет корабль» спеть Александра Вертинского, который проездом в Петербурге.
4. Этому фанту описать петербургские здания, любой архитектурный ансамбль города. Осип Эмильевич Мандельштам «Петербургские строфы».
5. Этому фанту дает задание сам Пронин – рассказать о петербургских кафе, ресторанах. Саша Черный «Европеец».
Пронин: А теперь, я думаю, почтеннейшей публике будет интересно узнать, какие автографы оставили сегодня в нашей Свиной книге господа поэты.
Стихи читают сами поэты, передавая Свиную книгу из рук в руки.
Ахматова: «Все мы бражники здесь, блудницы…»
Гумилев: «И садятся в поезд сонный…»
Кузмин: «Здесь цепи многие развязаны…»
Мандельштам: Загадка Борьке Пронину. «На площадь выбежав, свободен…»
Хлебников: «Крылышкуя золотописьмом…»
Маяковский: «Нате!»
Последнее стихотворение вновь возмутило зал, дело чуть было не дошло до драки.
Пронин: Господа, ваши разногласия очевидны, не надо доводить нашу встречу до публичного скандала, о котором будут назавтра трезвонить все питерские и московские газеты. Ведь, несмотря на то, что эмоциональная температура нашего Вечера Лирики порой зашкаливала, все же «собачье заседание» достигло своей цели – под сводами этого подвала весь вечер звучал гимн нашему неповторимому, непостижимому, единственному Городу.
Все актеры выходят на сцену и читают (по строчке на человека) стихотворение Николая Яковлевича Агнивцева «Странный город».
Завершает вечер романс на слова И.Анненского «Среди миров…».