Донская казачья песня – выразительная часть необозримых богатств народно - поэтического творчества (русского фольклора).
Донская песня сложилась за несколько столетий жизни русских людей на Дону.
Значительное место в ней занимает историческая тема. Донское казачество, начиная с XVI века, участвовало во многих крупных событиях русской истории, иногда играло главную роль.
В донской песне с одинаковой силой выражены стремление к свободе и гибель в борьбе за неё.
В песнях, порождённых участием казаков в войнах XVIII-XIX веков, отчётливо выделяются две главные темы. С одной стороны – осознание государственной значимости происходящего и стремление выполнить воинский долг, прославление подвигов простых воинов, выражение патриотических настроений. С другой стороны – широкое изображение горестных последствий войн, разлуки с близкими, тяжких переживаний матерей, жён, гибель вдали о дома.
Часто эти две большие темы разделяют песни: в одних – звучит героико – патриотическая, в других – лирическая семейная.
Бытовой, многократно повторявшейся ситуации ухода служивых с Дона песня умеет придать волнующее содержание, обнаружить подлинный драматизм.
В песнях военного содержания неизменно присутствует образ Дона, воплощающий в себе для казаков родную землю и родной дом, дорогие им семейные и сердечные связи, мирную жизнь и по-своему понимаемую ими волю.
v Обращаясь к песне «Ой как на реке было, братцы, на Камышинке…» писатель достигает предельного драматизма в раскрытии сложной судьбы и характера героя романа. Вместе с разбитыми «в бесславной борьбе против русского народа» потомкам вольных казаков, «некогда бесстрашно громивших царские рати», Григорий Мелехов отступает на юг, к морю. Он тяжело болен, временами теряет сознание, воспринимает паническое бегство, позорное отступление казаков как нечто нереальное и, уходя «от всего этого крикливого, шумного мира», принимает беспамятство как облегчение. Именно в это время он слышит взлетевшую в ночи над притихшей чёрной степью пережившую века песню. Мощно поднятая сотнями голосов, она «из темноты издалека плыла, ширилась просторная, как Дон в половодье»:
Они думали всё думушку единую:
Уж как лето проходит, лето тёплое,
А зима застаёт, братцы, холодная.
Как и где-то нам, братцы, зимовать будем?
На Яик нам идтить,- переход велик,
А на Волге ходить нам, -все ворами слыть,
Под Казань – град идтить, - да там царь стоит,
Как грозный – то царь, Иван Васильевич…
Григорий не только слышит эту «могучую песню». Подавляя «внезапно нахлынувшие рыдания», «глотая слёзы», он впервые в романе со всеми казаками хочет выпеть эту песню: «…он жадно ждал, когда запевала начнёт, и беззвучно шептал вслед за ним знакомые с отроческих лет слова:
Атаман у них – Ермак, сын Тимофеевич,
Есаул у них – Асташка сын Лаврентьевич…»
Может быть именно в это время, беззвучно нашёптывая о том, как вольные казаки «думали всё думушку единую», как трудно выбирали верный «переход», Григорий задумывается над необходимостью перемен и в своей жизни, над выбором единственно верного пути, над судьбой своей родины и всего народа. Именно после этой песенной ситуации Григорий отказывается покинуть родину.
Песня характеризует главного героя.
Многие включённые в роман походные песни, отразившие судьбы донского казачества, Григорий не только не поёт, но даже не является свидетелем их исполнения. Однако выраженные в них чувства и настроения писатель использует и для характеристики центрального героя романа.
«Сколько раз боевой конь, круто повернувшись, взрыв копытом землю возле родимого крыльца, нес его по щляхам и степному бездорожью на фронт, туда, где черпая смерть лихих казаков, где, по словам казачьей песни, «страх и горе каждый день, каждый час», - а вот никогда Григорий не покидал хутора с таким тяжёлым сердцем, как в это ласковое утро». В этот раз, «томимый неясными предчувствиями, гнетущей тревогой и тоской», он оглянулся и в последний раз увидел Наталью – «свежий предутренний ветерок рвал из рук её чёрную траурную косынку».
Однажды уже сквозь сон он слышит слова песни «Надоела ты нам, службица, надоскучила. Добрых конников ты наших призамучила…» - и не только мысленно повторял их, впадая в забытье, но и видит скверный сон, испытывает в нём такой страх, какой «сроду в жизни не испытывал».
Интересно, что и содержание, и смысловая тональность песни совпадают с виденным и пережитым Григорием во сне разгромом казаков.
Этим переживаниям Григория близка и песня, которую он слышит вскоре после гибели Натальи, возвращаясь с родного хутора на фронт:
Как по той-то было по дороженьке
Никто пеш не хаживал…
Ни пешего, ни конного следа допреть не было.
Проходил по дороженьке казачий полк.
За полком – то бежит душа – добрый конь.
Он черкесское седельце на боку несёт.
А тесмяная уздечка на правом ухе висит,
Шелковы поводьица ноги путают.
За ним гонит млад донской казак,
Он кричит – то своему коню верному:
«Ты постой, погоди, душа – верный конь,
Не покинь ты меня одинокого,
Без тебя не уйтить от чеченцев злых…»
Песня «разливалась», потекла величаво, раздольно и грустно». Молодые казаки пели чистыми, хорошими голосами, «ласковый тенорок до конца рассказывал в песне про участь оплошавшего на войне казака». И Григорию «не захотелось своим появлением прерывать песенников».
Очарованный пением, он ничего не слышал вокруг, и участь героя песни вызывала раздумье о самом себе, о своей горькой и одинокой судьбе. В песне этой та же психологическая ситуация, в которой не раз оказывался Григорий Мелехов. Писатель выражал это в символике тяжких снов героя, когда полк уходил в атаку без него, когда Григорий оставался в одиночестве, когда он шёл, покинутый всеми, по выжженной суховеем степи, видел следы некованых конских копыт, но «шагов своих не слышал, от этого подступал страх…»