Ошибки при расследовании уголовных дел в отношении несовершеннолетних

Защита прав, свобод и законных интересов граждан и организаций от преступлений, а также защита личности от незаконного и необоснованного обвинения выступает основополагающей идеей, которая на сегодняшний день определяет задачи и принципы уголовного судопроизводства, а также содержание уголовно-процессуального права. Однако для реализации указанных положений на практике необходимо снижение до минимума количества ошибок, которые допускаются следователями, обеспечивая тем самым требуемое качество предварительного следствия по уголовным делам.

К сожалению, нередко происходят такие случаи, когда по каким-либо причинам при расследовании уголовных дел в отношении несовершеннолетних (и не только), допускаются существенные ошибки, которые влекут за собой последствия.

Перейдём к примерам, которые имели место быть, и где были допущены серьезные процессуальные нарушения.

Так, в одном из районов г. Москвы оперативные сотрудники МВД задержали гражданина из страны СНГ по подозрению в краже мобильного телефона у своего соотечественника. Дело не представляло особой сложности, потому как телефон был у злоумышленника изъят, а сам он чистосердечно раскаялся в содеянном. Ему было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 158 УК РФ − кража, то есть тайное хищение чужого имущества, с причинением значительного ущерба гражданину, а также избрана мера пресечения - заключение под стражу [1].

Однако на этом дело не закончилось. Оперативники решили, что если фигурант имеет склонность к совершению кражи телефона, то вполне вероятно он способен совершить и открытое хищение мобильного телефона. С целью проверки данного умозаключения был поднят «висяк», из которого следовало, что три месяца назад неизвестный, ночью, неподалеку от подъезда дома, ограбил девушку, вырвав у неё из рук мобильный телефон. Девушка была приглашена в ОВД, где следователь провел опознание.

Данные процессуальные действия прошли успешно, был составлен протокол опознания, где были указаны приметы, по которым потерпевшая категорически утверждала, что мобильный телефон был открыто похищен именно тем человеком, которого она увидела среди трех представленных ей молодых людей.

В следственных действиях со стороны подозреваемого участвовал адвокат по назначению. На очную ставку прибыл уже другой адвокат, который поинтересовался у потерпевшей её возрастом. Оказалось, что ей ещё не исполнилось восемнадцати лет, да к тому же она состояла на учете в психоневрологическом диспансере. Следователю пришлось приглашать из ближайшей школы педагога. В предварительной беседе с педагогом девушка сообщила, что она запомнила только рост «злодея», а остальные признаки, по которым она его якобы опознала, в протокол были внесены ошибочно.

Как позже выяснилось, в  Москву обвиняемый приехал за две недели до кражи телефона у своего земляка.

В конечном итоге следователь прекратил уголовное преследование в отношении подозреваемого в связи с непричастностью его к совершению преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 161 УК РФ. Ошибка следователя в применении ч. 1 ст. 19 УПК РФ привела к не привлечению гражданина к уголовной ответственности за то, чего он не совершал.

Другой пример. Следователь предъявил обвинение несовершеннолетнему в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 161 УК РФ. Допрос производился в присутствии адвоката с 21 часа 30 минут до 23 часов 15 минут. На следующий день обвиняемый был ознакомлен с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК РФ. Дело было направлено прокурору для утверждения обвинительного заключения. Ознакомившись с материалами, прокурор, в соответствии с ч. 2 ст. 221 УПК РФ, возвратил дело следователю для производства дополнительного следствия, указав, что при производстве следственных действий им были нарушены требования ч. 3 ст.164 УПК РФ (производство следственного действия в ночное время не допускается, за исключением случаев, не терпящих отлагательства) [2]. В своих письменных указаниях прокурор мотивированно объяснил следователю, что допрос обвиняемого в ночное время не относится к случаю, не терпящего отлагательства.

Таким образом, казалось бы, такая незначительная ошибка, на первый взгляд, повлекла за собой возврат дела прокурором следователю для производства дополнительного следствия.

Ещё пример. Следователь Управления внутренних дел расследовал уголовное дело в отношении гражданина, совершавшего мошеннические действия в банковской сфере. Обвиняемый чистосердечно признался в содеянном и показал, что к противоправным действиям он привлекал свою близкую родственницу. В отношении обвиняемого и его родственницы, соучастницы преступлений, была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде. Более того, в обвинительном заключении следователь обозначил большое количество смягчающих вину обстоятельств будущих подсудимых. В окончательной редакции действия обвиняемых были квалифицированы по ч. 4 ст. 159 УК РФ - мошенничество, то есть хищение чужого имущества, путем обмана, совершенное группой лиц по предварительному сговору в особо крупном размере [1]. При постановлении обвинительного заключения прокурор обратил внимание на то, что близкая родственница на момент совершения преступления была несовершеннолетней. Уголовное дело было направлено для дополнительного расследования в одно из подразделений Следственного комитета Российской Федерации, где обвиняемого ожидал «сюрприз» − «довесок» в виде обвинения в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 150 УК РФ - вовлечение несовершеннолетнего в совершение особо тяжкого преступления, которое наказывается сроком от пяти до восьми лет лишения свободы [1].

И в заключение уголовное дело, которое по фабуле обвинения далеко оставляет позади произведения выдающегося фантаста Жюля Верна.

Дело было так. На остановке маршрутного такси, неподалеку от большого торгового центра, к молодому человеку подошел неизвестный мужчина и попросил оказать ему помощь. По словам мужчины, он поругался со всеми кассирами торгового центра, и они теперь отказываются его обслуживать.

В свою очередь неизвестный пообещал молодому человеку вознаграждение в сумме 500 рублей, если тот оплатит через кассу набранный им, мужчиной, товар. В торговом зале неизвестный отдал молодому человеку тележку с товаром и вышел на улицу, пообещав его встретить у выхода из торгового центра.

При оплате товаров кассир обратил внимание на то, что коробка, где должны быть мучные изделия, слишком тяжела для этого вида продукции. Вызванный им заместитель руководителя центра обнаружил, что в этой коробке находится большое количество DVD-дисков, а на шести пачках дорогостоящего кофе переклеены штрих-коды, значительно уменьшавшие стоимость товара. Приехавший на место дознаватель ОВД составил протокол места происшествия, собрал с работников объяснения. Через несколько дней было возбуждено уголовное дело, которое принял к производству уже другой дознаватель. При проведении следственных действий молодому человеку был предоставлен адвокат по назначению. Вскоре дело поступило в суд. Мать подсудимого, прочитав обвинительный акт, решила заключить соглашение с адвокатом.

Первое, что узнал адвокат, так это то, что его подзащитный не только несовершеннолетний, но и страдает психическим заболеванием, из-за которого несколько раз проходил лечение в психиатрической больнице. Однако в справке, приобщенной к уголовному делу из ПНД, значилось, что подсудимый на учете там не состоит, а сама справка почему-то была выдана не тем диспансером, в котором состоял на учете подсудимый.

Согласно обвинительному акту, подсудимый обвинялся в совершении преступления, предусмотренного ст. 30, ч. 1 ст. 158 УК РФ - покушение на кражу, то есть тайное хищение чужого имущества. Мало того, что обвинение не соответствовало обстоятельствам задержания подсудимого, так ещё и  помимо этого, даже для человека, не знающего материалы дела, при прочтении обвинительного акта становилось понятно, что ни покушение, ни сама кража не могли быть совершены по объективным обстоятельствам.

Обвинение гласило, что подсудимый пытался тайно вынести из торгового центра шесть пачек кофе и два DVD-диска, спрятав их в левом рукаве одетой на нём куртки. Причем левая рука подсудимого находилась там, где ей и положено было быть − в рукаве. К уголовному делу была приобщена в качестве вещественного доказательства и сама куртка с подробным её описанием. Адвокат в свою очередь приобрел пачки с кофе, в покушении на хищение которых обвинялся его подзащитный. Произведя замеры, выяснилось, что в рукав куртки могли поместиться лишь две пачки такого кофе.

Таким образом, по версии дознания, подсудимый пытался тайно пронести в рукаве куртки предмет в три с половиной раза больше, чем длина рукава. Несмотря на то что в деле сохранились протокол первоначального осмотра места происшествия и объяснения работников об обстоятельствах задержания молодого человека, в судебном разбирательстве доказательствами являлись показания этих работников, данные ими при допросе в качестве свидетелей. А они подтверждали версию дознания о том, что подсудимый всё-таки смог спрятать «трубу» длиной 180 см в пятидесяти четырех сантиметровом рукаве.

Мировой судья в первом судебном заседании, выслушав одного из свидетелей, который решил пересказать в повествовательной форме не свой протокол допроса, а свои первоначальные объяснения, отложил заседание. Через две недели дело слушал уже другой судья − только что вступивший в свою должность. В зал судебного заседания был приглашен в качестве свидетеля охранник, который задержал молодого человеке. В своей речи он сообщил суду, что обнаружил у подсудимого в левом рукаве куртки лишь два DVD-диска, однако на этом месте его речь была прервана государственным обвинителем, потребовавшим огласить показания свидетеля, данные им на предварительном расследовании. Предупрежденному об уголовной ответственности за дачу ложных показаний охраннику ничего не оставалось делать, как подтвердить ранее данные показания.

На следующем заседании были оглашены показания не явившихся свидетелей, и был вынесен обвинительный приговор: «Исходя из того, что подсудимый виновным себя не признал, а фактически признал, официально нигде не работает, а фактически работает и содержит на своем иждивении маму с бабушкой» − наказание назначить в виде штрафа.

Возможно, приговор и остался бы в силе, но видимо, мировой судья, из-за чрезмерной загруженности, допустил роковую ошибку. В приговоре время совершения преступления было указано числом первого судебного заседания. Под это число и были расписаны показания всех свидетелей. Вышестоящий суд по этой причине отменил приговор и отправил уголовное дело на новое рассмотрение в районный суд. Там дело рассматривалось достаточно долго. В конце концов, нашелся федеральный судья, который прямо заявил прокурору, что трубу длиной два метра засунуть в рукав куртки невозможно.

Уголовное дело вернулось туда, откуда пришло, и спустя несколько месяцев всё-таки было прекращено по реабилитирующим основаниям [3].

Вот такие истории случаются в тех случаях, когда подозреваемыми, обвиняемыми, а также потерпевшими являются несовершеннолетние.

Таким образом, следственная ошибка – существенное препятствие на пути к достижению назначений уголовного судопроизводства:

- защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;

- защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения её прав и свобод.

Выявление, устранение и своевременное предупреждение следственных ошибок в деятельности следователей, несомненно, будет способствовать укреплению режима законности и, тем самым, становлению Российской Федерации как правового государства.