Войти / Зарегистрироваться

Документы Российского государственного архива древних актов о работных людях Санкт-Петербурга

Получить свидетельство
Автор: Ермакова Анастасия Александровна

Основание и строительство Петербурга тесно связано с реформами Петра Великого, с разрешением самых актуальных проблем, стоявших перед Русским государством на рубеже XVII-XVIII вв. Петр I, создавая новый город на окраинах своего обширного государства, решал историческую задачу национального масштаба: Россия должна была выйти к морю и закрепиться на балтийском побережье. Город, задуманный как «новый Амстердам», европейский по виду и по имени, был построен в национальных интересах России, а потому был, безусловно, городом русским.
Одной из наименее исследованных, а отсюда актуальных в свете современной науки проблем в истории Петербурга являются первые годы существования города, социальный состав и условия жизни его первостроителей.
Данный вопрос рассматривался дореволюционными (А. И. Богданов, П. Н. Петров), советскими (С. П. Луппов, Л. Н. Семенова) и современными (Е. В. Анисимов, Е. А. Андреева, Ю. М. Овсянников и О. Г. Агеева).
В данной работе в качестве основного источника были использованы неопубликованные материалы Российского Государственного архива древних актов (далее – РГАДА) – фонд № 9 (Кабинет Петра Великого), среди которых особо следует выделить письма, адресованные будущему вице-канцлеру Г. И. Головкину. 
С самого начала на строительстве северной столицы использовался труд как квалифицированных, так и неквалифицированных работников. Как правило, подавляющим большинством были неквалифицированные – «государственные» или работные люди, именуемые посошане или посох. С 1704 года по царскому указу в Петербург ежегодно должны были прибывать 40 тысяч работных людей, набранных по всей России в порядке исполнения натуральной трудовой повинности. Комплектовались они из категории податного населения (государственных, дворцовых, помещичьих, вотчинных и церковных крестьян, а также из посадских жителей).   
Продолжительность сезонных работ для посошан в Петербурге составляла шесть месяцев с 24 марта (с 1707 года – с 1 апреля) до 25 сентября (с 1707 года – до 1 октября). Работников присылали не сразу всех, а посменно. Первоначально они работали в три перемены на два месяца каждая, с 1707 г. – на две перемены по три месяца каждая. После отработки посошанин возвращался домой. Первая общая разнарядка работных людей в Невскую дельту последовала уже летом 1703 года. В год основания Петербурга на строительстве будущей столицы уже было задействовано 5-6 тысяч посошан. За период 1703 – 1710 гг. в Петербург было прислано около 300 тысяч посошан [1].
Примечательно, что строящемуся Петербургу нужны были опытные мастера: каменщики, кирпичники, печники, штукатуры, столяры, плотники, ремесленники других специальностей. Квалифицированные работники набирались из податного населения и разделялись по специальностям (особо авторитетные – каменщики и плотники) и квалификации (мастера, подмастерья, десятники и рядовые). Мастеровых людей присылали не посменно, а на весь строительный сезон: обычно они трудились в Невской дельте с 1 апреля до 1 октября.
Вместе с тем, специалистов присылали на строительство конкретных объектов, вне зависимости от сезона. Если срок постройки объекта невозможно было определить, мастеровых присылали «бессрочно». Так, «бессрочно» следовало бы прислать 500 плотников на строительство деревоземляной Адмиралтейской крепости, которая была сооружена в течение сентября-ноября 1705 года. Дело в том, что государство не могло надеяться на то, что такие люди приедут на строительство добровольно, для этого нужна была большая материальная заинтересованность, но в казне денег не хватало даже на военные расходы, поэтому пришлось прибегнуть к принудительным мерам. С 1710 года «на вечное житье» в Петербург из разных губерний начинают переселять мастеровых людей с семьями. Это были, в основном, горожане («посадские») – наиболее квалифицированные ремесленники. Всего предполагалось переселить около четырех тысяч специалистов. Первые десять лет Петербург был построен силами 12 тысяч мастеровых [1].
Помимо посошан и мастеровых к работам периодически привлекались урядники и солдаты. Именно они были основной рабочей силой при строительстве летом 1703 года крепости на Заячьем острове. С 1710 года в Невской дельте появилась новая категория работников – шведские военнопленные. В качестве неквалифицированной рабочей силы использовались каторжники, однако их численность не удается установить. Таким образом, при общем подсчете реально трудившихся в Петербурге в первые десять лет – посошан, мастеровых, солдат, шведских пленных, наемных работников, получается около 227 человек.
Необходимо проанализировать вопрос, требующий особого внимания и касающийся условий жизни работных людей в первое десятилетие существования Петербурга, а также аспект, связанный с их смертностью. По словам исследователя Е. В. Анисимова, «проверить и систематизировать сведения о причинах гибели людей, как и... дать сводные данные о потерях работных практически невозможно», поскольку о смертности в Петербурге сохранились только «отрывочные, краткие данные» [2].
В 1703 году за строительство деревоземляной крепости на Заячьем острове перед царем отвечали губернатор края А. Д. Меншиков и будущий вице-канцлер Г. И. Головкин. Из их писем и отчетов, адресованных Петру I, следует, что среди строивших крепость солдат было много заболевших. Так, письмо Гавриила Ивановича Головкина, адресованное Петру I, свидетельствует о самом факте болезни работных людей и солдат: «Мой Государь! Здравие твоё да будет хранимо Богом. На прошедшей недели о болезни солдат и работных людей писал я...» [3]. Через пять дней, 22 августа, Г. И. Головкин извещает Петра I об «умножении» болезни: «А после того таж болезни в салдатех и в работных болше умножается...» [3].
Данное письмо представляет особый интерес, поскольку показывает отношение правительства к работникам. Письмо отражает конкретные меры, предпринятые губернатором Меншиковым и Головкиным: «А хлеб и деньги давать всем а ныне я им работным всем выдал соль и уксус да преображенским и семеновским солдатам дал соли 110 пуд да уксусу бочку сороковую» [4]. Следовательно, заболевших, наряду со здоровыми, обеспечивают и хлебным и денежным жалованьем, а также выдают соль и уксус. По этой причине Г. И. Головкин предлагает отпустить заболевших работников, поскольку «пользы от них никакой не будет, толко хлеб едят, а когда наступят дозжи и стужи, выходить им будет трудно» [3]. Как одну из причин участившихся болезней среди работных людей и солдат Г. И. Головкин отмечает аномально холодную и ветреную погоду, простоявшую весь июль. Стоит подчеркнуть, что о скончавшихся в этих донесениях упоминаний нет.
Какие же меры были предприняты помимо выдачи заболевшим уксуса и соли? А. Д. Меншиков отправил часть заболевших солдат в Великий Новгород. Отправленные летом 1703 г. в Новгород урядники и солдаты, выздоровев, вернулись в дельту Невы: «Также в Питербурх из Hовагорода приходят разных полков урядники и салдаты и приносят челобитные, что они при бытности милости твоей в Питербурхе записались на вечное житье, и после того заболели и за теми болезньми отпущены были в Hовгород, а ныне обмоглись...» [1]. В середине августа 1703 г. взамен заболевших работных людей и солдат прислали новых.   
Из источников известно, чем болели работники и солдаты, строившие крепость – дизентерией и цингой: «...как у солдат, так и у работных людей болезнь одна – понос и цынга» [5]. Цинга в то время была народным бедствием, уносила тысячи жизней во всех странах. Какие же меры власти принимали для снижения заболеваемости, и каковы были в то время возможности и средства для их лечения? Уже в конце лета 1703 г. в Невскую дельту были присланы первые лекарства и 500 ведер (6149,5 л) уксуса (его применяли для борьбы и с цингой, и с дизентерией) [1]. Стремясь в дальнейшем к предупреждению заболеваемость среди посошан, царь, уже в августе 1703 г. отдает приказание Г. И. Головкину купить на следующий год в низовых городах на 40 тыс. работных людей рыбьего жира и сазанов «на семь недель», что видно из письма Б. А. Голицына к Г. И. Головкину: «Писал ты ко мне в писме своем о покупке жиру рыбем и сазанов для петербургских работных людей» [6].
С началом рабочего сезона 1704 года Петр I распорядился провиантмейстеру И.П. Бестужеву-Рюмину отпустить «для спиртного сиденья» в гарнизонную аптеку и «на дело лекарств» ее управляющему И. Левкенсу 40 ведер (492 л) вина. В целях борьбы с дизентерией И. Левкенс изобрел водку настоянную на сосновых шишках, которая продавалась по 4 рубля 32 копейки за ведро (12,299 л). В 1705 г. в Петербурге было продано 231,5 ведра (2847,22 л) этой водки [1].
Известно, что в 1711 г. в Адмиралтейском ведомстве строились больницы – на Адмиралтейском острове и на р. Тосне. Об этом заботилась и отвечавшая за петербургское строительство Городовая канцелярия и к декабрю 1713 г. на Петербургском острове на берегу Малой Невы находились уже 18 изб солдатских лазаретов, а позади Кронверка располагались 11 «казарм с печми», где держали заболевших каменщиков и работных людей. Следовательно, губернатор в это время пристально следил за состоянием здоровья жителей «парадиза», о чем говорят донесения к нему подчиненных [1].
Что же касается сведений о скончавшихся, то они отсутствуют в упомянутых письмах. Сведения о смертности присутствуют только за отдельные годы и почти всегда по небольшой части присылаемых работников, поэтому невозможно с высокой точностью подсчитать, сколько людей погибло на строительстве Петербурга в 1703–1712 гг. Так, сведения о заболевших и скончавшихся в 1711 г. выявлены только по квалифицированным работникам. По донесению У. А. Сенявина губернатору А. Д. Меншикову из 1210 прибывших в Петербург каменщиков и кирпичников 34 были «болные и дряхлые», что составляет 1,14%, но не ясно, сколько было заболевших, а сколько «дряхлых». В документе также отмечается, что из 2969 трудившихся в Петербурге в тот год мастеровых часть заболела уже в самом городе «и по свидетельству лекарей, вылечить их невозможно», но здесь не сообщается численность этой «части». Установлено также, что за два года – 1711–1712 гг. - из 2210 присланных в Петербург на постоянное место жительства мастеровых умер 61 человек (2,76%) [1].
Средний процент смертности примерно составил 6–8%. Исходя из установленной реальной численности трудившихся в Петербурге различных категорий работников – 227 тысяч, количество погибших в первое десятилетие существования Петербурга находилось в пределах 13,5-18 тысяч человек. Следует сделать вывод о том, что смертность среди первых строителей Петербурга, составлявшая в среднем – 6-8%, была обычной для того времени и во много раз меньшей цифр, приводимых иностранными наблюдателями в их произведениях мемуарного характера [1].
Таким образом, для создания северной столицы необходима была здоровая и трудоспособная рабочая сила. Работников с большим трудом удавалось собрать с разных концов страны и привести в Петербург, поэтому каждый был по-своему ценен, и правительство не было заинтересовано в их потере, которая, безусловно, имела место и была связана, во-первых, с необеспеченностью провиантом (дело в том, что работников должны были обеспечивать продовольствием те города и уезды, из которых они были присланы в Петербург; некоторые из них отличались неурожаем), а также неблагоприятными погодными условиями. Строительство новой Российской столицы имело для Петра I первостепенное значение, следовательно, он лично заботился об обеспечении строителей города не только денежным и хлебным жалованьем, но и доступными лекарственными и профилактическими средствами.

Ссылки на источники
1. Андреева Е. А. Петербург Петра I – «город на костях»: миф или правда? (1703-1712) // Меншиковские чтения - 2006. Материалы чтений. Вып. 4. СПб.: Исторические иллюстрации. 2006. – URL: http://rugraz.net/index.php/ru/istoricheskoe-dostoinstvo/russisches-imperium/538-e-a-andreeva-peterburg-petra-i-gorod-na-kostjah-mif-ili-pravda-1703-1712.
2. Анисимов Е. В. Юный град: Петербург времен Петра Великого. СПб., 2003. C. 107.
3. РГАДА. Ф. 9. Оп. 3. Кн. 2. Отд. 2. Д. 17. Л. 911.
4. РГАДА. Ф. 9. Оп. 3. Кн. 2. Отд. 2. Д. 17. Л. 912.
5. РГАДА. Ф. 9. Оп. 3. Кн. 2. Отд. 2. Д. 17. Л. 915.
6. РГАДА. Ф. 9. Оп. 3. Кн. 2. Отд. 2. Д. 17. Л. 937.