-Только я, очарованный зритель,
Глубоко потрясенный до слез,
Я, ведь, брошу родную обитель
И коня оседлаю всерьез.
И поеду скакать и бороться
Против темных таинственных сил,
Ибо есть на земле благородство:
Я в себе его вдруг ощутил.
Ю.Ким Театральный эпилог
- Но если все охвачены одним
Безумием - не на день, а на годы?
Идет потоп - и он неудержим
И увлекает целые народы!
Так что же может слабый человек
В кошмаре, чей предел непредсказуем?
Что может он, когда безумен век?
И кто виновен в том, что век безумен?
Кого судить?
Кому судить?
За что судить?
- Я не знаю... Я только знаю, что совесть -
Это нравственная категория,
Позволяющая безошибочно
Отличать дурное от доброго!
Ю.Ким Диалог о совести
Давно ли вы спускались в метро?
Наверное, сегодняшним утром, как и я.
А вам запомнился кто-нибудь из тех, кто ехал рядом?
Скорее всего, нет. Если, конечно, вам не наступили больно на ногу, или вы не встретили юношу, с которым захотелось оказаться вновь в одном вагоне. Поездки в метро редко приносят нам какие-то новые эмоции и переживания. До недавнего времени я тоже считала так, пока не попала в «метро» Семена Спивака, которое открылось в Молодежном Театре на Фонтанке.
Перед нами – платформа, по которой снуют люди, образовывая два потока, стремящиеся в противоположных направлениях. Вон идут два курсанта, в двух- трех метрах от них, экспрессивно размахивая руками, движется темнокожий человек, вдоль стены осторожно бредут музыканты, ритмично стуча тростью по каменному полу – в руках футляры с инструментами.
Мне очень понравился прием, который использовал режиссер, чтобы познакомить нас с героями. На некоторое время толпа рассеивается, и в центре внимания оказываются по очереди разные пары. Вот молодая семья с годовалым ребенком, заснувшим на отцовских руках. Мужчина говорит по телефону, узнает, что принят на работу и теперь уверен, что всё в его жизни образуется. А вот в центре – пожилая супружеская пара. Их сменяют два молодых курсанта, едущих на побывку домой, тот, что с перевязанной рукой – Феликс. О чем они говорят? Да, конечно о девушках, о родительском доме, ближайших планах…
Мы слышим короткие диалоги, за которыми, как отбрасываемая тень, сюжеты жизней персонажей драмы: их отношения, надежды, планы. Эти мини-сюжеты прерываются звуком очередного электропоезда, прибывающего на станцию. Платформа заполняется новым потоком, который подхватывает и уносит очередных героев будущего события. На месте ушедших появляются другие – так мы знакомимся со всеми персонажами. Из общей картины целеустремленного движения выбиваются двое подвыпивших молодых человека. Они рассекают толпу, пинают, как мяч, пустую пивную банку, при этом толкая и задирая прохожих.
В следующей сцене все наши знакомые становятся пассажирами одного вагона и заложниками этих двух хулиганов. Джо и Арчи, так их зовут.
С первых же сцен спектакля актеры сумели создать столь убедительные образы, что их лица показались вдруг знакомыми, даже почудилось, что точно с кем-то из них я ехал сегодня утром в метро.
Прилично одетые, с привлекательной внешностью молодые люди начинают издеваться над пассажирами. И здесь действие как будто тормозится. Это вагон несется по тоннелю от одной станции к другой, а внутри его время остановилось.
Тут у меня возник вопрос: что будет делать режиссер, чтобы сконцентрировать внимание зрителей на сцене в однообразной декорации вагона метро?
Остается только одно – искренность и энергетика актеров, их мастерство. Мой взгляд был прикован к сцене, я боялся отвлечься и пропустить реплику, жест, движение. Они были наполнены эмоциями и подлинными переживаниями героев.
Образы Джо и Арчи настолько неоднозначны, что невозможно угадать, как они себя поведут через мгновенье. Хочется заглянуть в прошлое этих антигероев. Что с ними было утром этого дня? Какими они были в пять, десять, пятнадцать лет? О чем мечтали? Ведь все дети о чем-то мечтают.… Не может же так быть, чтобы эти мальчики хотели стать негодяями, … Что помешало сбыться мечтам? Откуда эта агрессия и презрение к чужой жизни? Почему ничто не вызывает в них чувства уважения?
Из всех пассажиров выделяется Сэм Беккерман и его супруга - это самые пожилые пассажиры. Кажется, что именно Сэм сможет остановить негодяев, ведь он как представитель старшего поколения, является защитником устоев общества. И я был уверена, что именно Беккерман сможет мудрым словом успокоить Арчи и Джо. Но он избирает самый неудачный метод, отвечать хулиганам резкими обвинениями и агрессией. И зрительный зал тут же узнает ситуацию! Наши бабушки и дедушки всегда в одном репертуаре: наготове обличительная речь, мол, вот она, молодежь, какая! А дальше всё зависит от уровня воспитанности тех, кто взял на себя право обличать, стыдить и ставить диагноз: нравственно – безнравственно.
В поведении остальных героев зритель видит страх, который постепенно овладевает их сознанием, заглушает чувство собственного достоинства и парализует способность сопротивляться.
Но, нет, не все впали в оцепенение! Курсант Феликс делает мирную попытку утихомирить хулиганов: переводит в шутку издевательство Арчи и Джо, пытается поговорить с ними: «А почему бы вам не успокоиться парни, повеселились и хватит». Однако ситуация совсем выходит из-под контроля и Феликс вынужден вступить в поединок с Джо. Нет не в драку, а именно поединок. Поединок добра, силы, целеустремленности, которые олицетворяет Феликс, с грязью пьянством, развратом, жестокостью в лице Джо.
В этот кульминационный момент гаснет свет, возникает пауза, которую прерывает гул сирены скорой помощи, а когда свет вновь вспыхивает, зритель видит, как уборщица вытирает пол. Какое-то странное действие… Откуда взялась эта женщина со шваброй? Зачем она тут трет пол? И медленно, как будто выходишь из сна, начинаешь понимать: курсанта Феликса нет… Феликс мертв.
Я почувствовала, как пульсирует в висках кровь, потом сердце загрохотало во всем теле. Состояние оцепенения охватило не только меня, я чувствовал это напряжение и вокруг себя. Зал на какое-то мгновение перестал дышать, все одновременно. Неужели есть только два выхода, поддаться страху и выжить, или проявить благородство, мужество, смелость и тогда погибнуть? Неужели только так, две крайности, и другого не дано?
Что делать мне, если я окажусь в такой ситуации?! Вот это дилемма! Умирать от руки подонка, его неловкого пьяного движения очень не хочется, неразумно. Сколько полезного, прекрасного я смогу сделать для людей, для общества… Не заставляйте меня лезть на нож! Да, я молодая и сильная, но их – двое, а я одина. Да, я читала о Данко … но в том-то всё и дело, что я не гордый герой, а рефлексирующий…
Позже, возвращаясь домой, я вспомнила, случай, когда театр воздействовал с той же силой и впервые пробудил мое сознание. Это было в первом классе. Родители привели меня на Новогоднюю елку, там показали спектакль по мотивам сказки Э.Т.А..Гофмана «Щелкунчик». И когда началась сцена, где Щелкунчик сражается на шпагах с Мышиным Королем, я вскочила на кресло и начала кричать, что надо сбить у Мышиного короля корону – и он будет повержен. «Сбей корону! Корону!!! Сбивай скорей корону!!!» – орала я. Родители меня тогда еле успокоили.
Как легко было семилетней девчонке, не раздумывая, кинуться на помощь полюбившемуся герою! Сегодня Семен Спивак и его театр поставили передо мною другие тяжелые, возможно, неразрешимые, вечные вопросы жизни человека в обществе.
После спектакля я узнала, что по этому сценарию снят фильм. Обрадовалась возможности увидеть еще один вариант прочтения этого сюжета. Я нашела фильм режиссера Лари Пирса «Инцидент или случай в метро», снятый в 1967 г. Здесь режиссерское решение намного определенней: Джо и Арчи – злодеи, общество равнодушно, но есть американский солдат – Феликс, который смело и умело побеждает зло. Чисто американская история.
В нашем спектакле всё намного сложнее.
Вот поднимается старик, чтобы остановить зарвавшихся молодчиков. Но почтения к возрасту нет. И у зрителя возникает страх: а что если они на глазах у всех начнут избивать этого интеллигента? Как тогда?
В спектакле есть момент, когда хулиганы начинают приставать к чернокожему пассажиру, здоровому крепкому парню, оскорбляют его. Ты уже предвкушаешь краткий убедительный поединок с эффектным нокаутом в финале (ведь эти двое пьяны и едва держатся на ногах). Но здоровяк улыбается и неожиданно говорит: «Я с вами парни». Возможно, он давно привык к унижениям и выработал наиболее эффективную форму общения с подобными молодцами? Не принимать удар, а уклоняться от него. Убрать подальше чувство собственного достоинства и пропустить мимо ушей оскорбление. Жаль, что это понимается хулиганами как слабость и позволяет распоясываться всё больше.
Вопросы без ответов, они возникают, множатся, несутся потоками, а потом оседают где-то в подсознании, выращивая в одних неуверенность, апатию или страх, в других – праведный гнев и повышение давления, в третьих – желание докопаться до истины.
Режиссер и актеры не играют в поддавки, не прячутся за простые решения, не дают ответов, а просто предлагают различные модели поведения, побуждают зрителя сделать свой выбор, самоопределиться или поставить себе диагноз.
P.S. И еще мне вспомнилась одна история, прочитанная в книге А.Борисова «Роскошь человеческого общения»
«Вот небольшая история о европейском преподавателе восточных единоборств, приехавшем в Японию, чтобы повысить свою квалификацию.
Однажды в вагон метро в Токио, в котором он ехал, ввалился здоровенный пьяный детина, выкрикивавший ругательства и угрозы. Тренер решил, что это его час – он сможет проявить свое искусство и укротить хулигана. Но, прежде чем он успел это сделать, сидевший рядом старик-японец спросил пьяного, что он пил. Ругаясь, тот ответил, что пил сакэ. Старик улыбнулся и, поцокав языком, сказал, что тоже по вечерам любит иногда вместе с женой выпить сакэ, а потом спросил, женат ли парень, на что тот ответил, что он одинок. Спустя пару минут голова его лежала на коленях у старика, он что-то тихо говорил, а старик, качая головой, слушал.
Для нашего тренера это был самый главный урок единоборств. Старику не нужно было самоутверждаться или прятаться, он не поддался внешней агрессивности пьяного человека, но смог разглядеть за ней одиночество и беспомощность, принять его и помочь».
Вот так просто! Поговорить.